Пересказ "Хроник" Фруассара.
Где-то осенью 1338 года король Франции, Филипп VI Валуа, "постоянно размышлял, как бы отомстить своим недругам, граничившим с его королевством, - таким как герцог Брабантский и монсеньор Жан д'Эно".
Несколько слов о последнем. Жан д'Эно, родной брат Гийома д'Эно, верховного сеньора Нижних Земель (то есть, Нидерландов. В русской транскрипции их родовое имя более известно как Геннегау), происходил из очень знатной семьи. Он был младшим сыном Гийома Авенского, графа Эно, Голландии и Зеландии, и Филиппины Люксембургской. Унаследовал сеньории Шимэ и Бомон, расположенные на юго-востоке Эно. Его женой была Маргарита де Суассон, Жанна де Валуа, сестра Филиппа VI, приходилась ему невесткой, а король Англии Эдуард III был женат на его племяннице.
Суть вражды между семейством Эно и французской короной не столь важна, главное, что Филипп VI аж кушать не мог, зная, что его недруги прохлаждаются на перинах и пьют вино. И вот он "снарядил отряд из 500 латников и повелел монсеньору Жану де Бемону, монсеньору де Ла-Бову и видаму Шалонскому, чтобы они вторглись в землю Шимэ и без всякой пощады предали ее огню и пламени". Что эти славные рыцари с удовольствием и проделали. Они "устроили в предместьях Шимэ такой сильный пожар, что искры залетали внутрь города. Его жители, крайне встревоженные, затрезвонили в колокола, быстро вооружились и, взойдя на ворота и сторожевые башни, выказали решимость обороняться. Однако французы не имели никакой охоты идти на приступ и повернули назад". В ходе этого набега они опустошили и спалили все места, подчинявшиеся Жану д'Эно.
"Весть об этом великом разорении земли Шимэ дошла до монсеньора Жана д'Эно, который находился в Валансьенне подле своего племянника-графа". Под "племянником-графом" здесь подразумевается Гийом III д'Эно, старший сын Гийома II, брата монсеньора Жана. Понятное дело, что вести графа Жана не обрадовали, да и племянника тоже, "ибо мессир его дядя держал от него землю Шимэ на основании клятвы верности и оммажа", но, по просьбе того же племянника, все же смирился и поехал в Бомон, а оттуда в Шимэ, дабы утешить своих людей и пообещать им размазать обидчиков по стенке.
Однако этого Филиппу VI показалось мало. "Примерно на Рождество воины, сидевшие в гарнизоне Камбре, отправились в набег и подступили к Релангу - одной маленькой крепости, принадлежавшей монсеньору Жану д'Эно. Его незаконорожденный сын, мессир Жан, был предводителем местного гарнизона, в котором насчитывалось примерно 30 латников. Камбрейцы штурмовали Реланг на протяжении целого дня, но вечером были вынуждены уйти восвояси, ибо гарнизон оборонялся на совесть. Однако перед уходом камбрейцы пригрозили защитникам, что следующим утром они вернутся с такими силами, что им несдобровать. Тогда воины рассудили, что Реланг - не та крепость, которую можно удерживать против большого войска, ибо рвы вокруг Реланга уже так промерзли, что по льду можно было смело и без опаски подходить к самым стенам. Поэтому примерно в полночь они покинули крепость, забрав с собой все имущество, и прибыли в Бушен". На следующий день они приехали в Валансьенн. Тем временем камбрейцы снова осадили Реланг, нашли его пустым, снесли все до основания и велели отослать камни из руин по почте, в личные, так сказать, руки монсеньора Жана.
Уважаемые мои читатели наверняка задаются вопросом, а причем же тут храбрая провинция Гасконь, где неизвестно слово трус, а точнее, герцогство Гиень? Терпение, уважаемые мои читатели. Это присказка, не сказка, сказка будет впереди.
Итак, Шимэ был сожжен и опустошен, Реланг снесен с лица земли, но и этого Филиппу VI показалось мало. Надо сказать, что в ту пору вокруг него было много славных рыцарей, мечтавших только об одном - пограбить Эно и обогатиться. Но не одни только рыцари косили глазом на богатые земли Нидерландов. "Епископ Камбре тоже прилагал к тому великое старание. Он тихо сидел в Париже, подле короля, и упорно твердил, что у него есть основания жаловаться на эннюерцев больше, чем на кого бы то ни было; ибо они выжгли и разорили его область и захватили его крепости. Он ходатайствовал перед королем сам и через своих сторонников до тех пор, пока, наконец, наемники, сидевшие в Камбре и Като-Камбрези, не получили приказ и дозволение вторгнуться в Эно". Сказано - сделано. Под покровом ночи они собрались и нагрянули в Аспр, очень богатый город, где "взяли в плен многих мужчин и женщин и погнали их перед собой. Напоследок они дотла спалили город и жестоко разграбили местное аббатство".
Вести об этом разлетелись очень быстро. Граф Гийом д'Эно, находившийся тогда в Валансьенне, разгневался чрезвычайно, выехал из дворца без всякой свиты и поставил на уши весь город. "Все люди пробудились, вооружились и двинулись на площадь. Но граф не захотел дожидаться отстающих и отбыл из города, сказав: "Кто любит меня - за мной!"
Так, со многими верными рыцарями, он поскакал к Аспру, но, достигнув Мэна, услышал, что дальше ехать нет смысла, потому что французы уже далеко, около Камбре. "Тогда граф, полный негодования, заехал к своей матери в Фонтенельское аббатство и поведал, какую обиду ему нанесли французы, не послав никакого предварительного вызова. Добрая дама, видя своего сына очень разгневанным и зная его порывистость и решительность, стала, как могла, его успокаивать. "Я почти не сомневаюсь, - говорила она, что этот набег совершен не по приказу короля Франции, а по собственной воле епископа Камбре и жителей Камбрези. Поэтому, дорогой сын, я вас прошу не развязывать войны против вашего дяди, короля Франции, до тех пор, пока вы не получите точных сведений и доброго совета, ибо такая война может слишком дорого стоить вам и вашей стране". Однако граф отбыл из Фонтенеля нисколько не успокоенный речами госпожи своей матери. И говорил он твердо своим рыцарям и валансьеннцам, что французы дорого заплатят за эту обиду".
О том, что было дальше, я расскажу чуть позже.