Очнулась Мишон на рассвете, худо ей, страшно. Лю Гри рядом лежит, похрапывает. Слышит девка - кто-то к хижине идет, не медведь, не волк, человечьи шаги! Шагает кто-то, песню гундосит. Мишон выбежала, заревела, в ноги кинулась. А то дровосек был, Жан-Поль, парень добрый да сильный, правда, умишком Господь обделил. Видит, девка плачет, вроде обидел кто. Ну а кто тут, кроме старого Лю Гри? Вынул Жан-Поль топор, в руки поплевал, колпак поправил, да и порешил старого козлину, и поминай, как звали.
Забрал Жан-Поль девку под теплый бок, привел в свое хозявство. И стали они жить-поживать, детей наживать, медяки зарабатывать, никого не обкрадывать, очаг не гасить, скисшее тесто не месить, в хозяйском поле перерабатывать, а в свой котел недокладывать, да вот одна незадача - старшой-то сын с каждым годом все больше на старого Лю Гри становился похож! Соседи уж судачили, хоть и больше по углам, не в глаза. Да и то сказать, кто в последний раз старого Лю Гри видел? Тогда, почитай, старый сеньор еще на коне ездил, а не простыни марал, вот как давно. Как сгинул старик в канун всех святых, так и поминай, как звали.
Но старшой рос. Этьеном нарекли. Парень рукастый, способный - все сделать может, только силушки нет никакой, хилый уродился. Ему скорее нитку с иголкой держать, чем в лесу топором махать. Отец с ним бился-бился, так ничего не добился, устроил в кожевенную лавку подмастерьем. Там Этьен сапоги какому-то проезжему сеньору стачал, не сапоги - загляденье! Так глянулись ему эти сапоги, что он их на себя натянул, а сеньора того ночью ножом пырнул, и дал деру в лес, больше его в родной деревне не видели.
Увидели Этьена в ином месте, но это уже совсем другая история.
Bill polskor - Koda