Предлагаю вашему вниманию отрывок из любопытной книги Фриды Леони "Екатерина Медичи". До этого я как-то не интересовалась, как же будущий Генрих III сбежал от своих верных поляков, а зря. Эпизод достоин авантюрной повести, я считаю.
"Новость о том, что он унаследовал французский трон, обрушилась на Генриха утром 15 июня. К нему явился гонец от императора, убедивший охрану у королевских дверей немедленно пропустить его к королю. После длительных препирательств посланнику удалось передать информацию его величеству. Он лишь на час опередил г-на де Шемро, хотя тот установил рекорд скорости, преодолев 800 миль от Парижа до Кракова за шестнадцать дней. В течение последнего месяца жизни брата Генрих получал известия об его отчаянном положении и ухудшения состояния. Ожидая перемен, он, как всегда, не подготовил реального плана действий, и эти вести застали его врасплох. Единственное, что сделал Генрих, так это попытку уверить поляков в том, что он прижился у них и принимает обычаи новой страны.
читать дальшеОн больше не скрывался в своей комнате, сказываясь больным, не выглядел мрачным и тоскующим. В начале пребывания в Польше он сумел, избегая контактов со своими подданными, выстроить барьер, защитившись правилами изощренного этикета, которым и прикрывался. Это только усиливало стремление подданных видеть нового короля, а его еще больше отдаляло, делая царственно-холодным. Теперь, появляясь перед народом, он был сама живость и обаяние. Он обзавелся польским платьем и даже стал обучаться традиционным местным танцам. Воздерживаясь от вина, он с энтузиазмом поглощал пиво, хотя, на самом деле, вообще не любил алкоголя.
К середине апреля отношения дворян к королю начало теплеть. Главная причина, вызывающая конфронтацию к нему всей страны, состояла в его упорном нежелании видеться со своей нареченной - сорокавосьмилетней старой девой Анной Ягеллоной. К ее великому разочарованию, нареченному удавалось избегать ее, и они встречались лишь на официальных приемах. Зная, что его дни в Польше сочтены, он почувствовал, что будет неплохо проявить вежливость к пылкой даме, дабы умилостивить своих "захватчиков" (так он рассматривал их). Бывший герцог Анжуйский заставил их поверить, что из французского принца он превратился в польского короля. Ибо, когда доходило до главного, Генрих был флорентийцем до кончиков ногтей.
Известие о смерти Карла вызвало великое ожесточение в Кракове. Генрих - спокойный и сохраняющий самообладание - объявил о необходимости в сентябре созвать Сейм и, пока не будет принято решение вопроса о польском троне, во Франции будет править королева-мать. Польские интересы - превыше всего, ворковал Генриих. К тому же Франция - в надежных руках. Короя выглядел на удивление уравновешенным и, хотя самые недоверчивые из дворян предпочитали не спускать с него глаз, вскоре стало ясно, что он не уронит своей чести.
Однако, прикрывшись личиной безмятежности, король и его свита лихорадочно готовились к побегу из опостылевшей страны. Они решили: ночь на пятницу 18 июня - идеальный момент для "ухода по-английски". За три дня до этого Помпон де Бельевр, французский посол в Польше, был официально отпущен королем, ибо со смертью Карла IX его служба прекращалась. Но у Бельевра была тайная миссия: выехать вперед и подготовить путь к бегству для Генриха, обеспечив ему свежих лошадей на время остановок и ночевок, а также запасы провизии. 18 июня де Шемро был вызван к королю, который вручил ему письма для Екатерины, с указанием доставить их как можно скорее. Тот немедленно отбыл. Все это делалось перед членами совета, для отвода глаз. Однако Шемро не вернулся во Францию, а получил инструкцию встретить Генриха в маленькой разрушенной часовне, то же ночью, в деревушке в окрестностях Кракова. Он послужит проводником для короля и его собратьев по побегу и доставит их к границе между Польше и Империей.
Внезапно весь план оказался под угрозой разоблачения из-за ротозейства - Рене де Вилькье, дворецкого Генриха, заметили с огромным караваном вещей, груженных на мулов, совершенно очевидно покидающих Краков. Теперь подозрения поляков подтвердились, и Генрих в ярости набросился на тупоголового Вилькье. И без того рискованный побег стал просто опасным. В обозе были упакованы драгоценности, принадлежащие не только Генриху, но и польской казне. Как бы дорого он ни ценил эти вещи, жизнь была для него дороже, а он бы и гроша ломаного за нее не дал, попадись ему на пути толпа разъяренных поляков. Поползла молва, что король тайно планировал сбежать, и граф Тенчин, управляющий двором короля, встревоженный, явился к Генриху, объявив, что "город и сенат скорбят из-за намерения короля их покинуть". И получил весьма обтекаемый ответ: "Человек разумный, подобный вам, легко поймет: никакого намерения вас покинуть у меня нет. Когда я приму какое-либо решение, мои дворяне узнают о нем, когда я выскажу его на совете в их присутствии. Что же до населения, то лучше не противоречить их мечтам! Меня мало волнуют слухи, но волнует моя репутация".
Хотя спокойствие Генриха убедило Тенчина, в тот вечер все только и говорили, что о заговоре короля и побеге. Управляющий явился сообщить Генриху: по распоряжению сената вокруг дворца выставлена стража. Если бы никакого плана не существовало, король вышел бы из себя от ярости: ему не доверяют! Сейчас же он остася хладнокровным, как всегда, и предложил, чтобы не только стражи были выставлены, но и сам он "успокоит своих добрых подданных, отправившись в постель в их присутствии, когда же они услышат, что король уснул, то паника, вероятно, уляжется". В тот вечер ужин удался на славу. Король пребывал в добром расположении духа, блистал остроумием. Наконец он удалился в спальню, оставшись один, как требовал обычай, Тенчин также прилег в ногах кровати, полог был опущен, и Генрих притворился спящим. Через некоторое время Тенчин вышел из спальни и объявил, что его величество действительно уснули. В соседних со спальней Генриха покоях те, кто собирался бежать вместе с ним, завершали приготовления. Как только Генрих рассудил, что наступил безопасный момент, он присоединился к сообщникам.
Опустошили больной ларец с драгоценностями, прикрепленный к кровати короля; Генрих, кроме своих личных камней, набил карманы польскими драгоценностями, включая жемчуга, алмазы и другие. Это может пригодиться, если придется пробираться сквозь неприятельскую территорию. К их великой тревоге, обнаружилось, что все окна и двери во дворце заперты, но, по счастью, нашелся небольшой проход из кухни, оставшийся открытым и без охраны. Несколько раз их чуть было не обнаружили, и все же, применив разные уловки, заговорщики выбрались из дворца и прибыли в часовню в окрестностях Кракова, где была назначена встреча.
Несколько французов из свиты покинули дворец еще раньше, дав понять страже, что направляются на романтические свидания, но, когда Генрих прибыл в часовню, ни их, ни Шемро там не было. К счастью, лошади для побега были привязаны здесь и, прождав некоторое время, все согласились, что королю не стоит дольше мешкать, ибо его отсутствие может быть скоро обнаружено. Как только они тронулись в путь, действительно, объявились некоторые из кавалеров, но Вилькье, Пибрак, де Шемро и кое-кто еще так и не появились. Без Шемро никто из беглецов не знал маршрута, здешнего языка они не знали, но, не смутившись этими обстоятельствами, выехали в темноту. Проблуждав по лесу, кое-как выбравшись из заболоченной местности, беглецы сумели добраться до Освенцима около полудня, и здесь, к радости Генриха, обнаружились его любимцы: Побрак, Вилькье, Келюс и прочие, нетерпеливо поджидавшие их. Де Шемро тоже был с ними. Выяснилось, что, не встретив короля у часовни, они, хотя и с некоторым затруднением, сумели найти другую дорогу до Освенцима.
Тем временем побег короля и кража драгоценностей были обнаружены. В Кракове подняли тревогу, и татарская конница, подхлестываемая криками: "Держи клятвопреступника!", помчалась в погоню, чтобы схватить Генриха и доставить к разъяренным подданным. Многие из этих самых подданных решили не терять времени даром и тоже вооружились столь основательными орудиями, как камни, дубинки и копья, и присоединились к солдатам.
Когда измученные беглецы заметили на горизонте преследователей, они пришпорили лошадей и из последних сил пересекли дощатый мостик через Вислу. Так, покинув Польшу, беглецы очутились в Плессе, на территории Силезии. Они разрушили мост, побросав доски в воду, и тем самым спаслись от конницы и огромной толлы, желавшей вернуть бежавшего монарха."
-
-
30.12.2008 в 09:15Он лишь на час опередил г-на де Шемро, хотя тот установил рекорд скорости, преодолев 800 миль от Парижа до Кракова за шестнадцать дней. - а сейчас бы умылку кинули и всё...
-
-
30.12.2008 в 11:42"Я бы этому дяде с большими ушами уши то пооткрутил!" (с)
-
-
30.12.2008 в 11:54-
-
30.12.2008 в 11:57Да и унизительно, однако - "от вас даже короли бегают!" Чтобы на будущее неповадно было - был бы предметный урок.
-
-
30.12.2008 в 11:59-
-
30.12.2008 в 14:46-
-
30.12.2008 в 16:29Нет, это не роман, это действительно изложение истории Екатерины.
-
-
30.12.2008 в 16:30Что за бумага и причем тут мой любимый Генрих?
И потом, дорогой, ты должен понимать, что, как бы ни была прекрасна Польша, с родной Францией ей не сравниться. Да и прелести Марии Клевской не идут в сравнение с Ягеллонкой!
-
-
30.12.2008 в 18:07первый документ с которого началось уменьшение роли короля до четри чего в Речи Посполитой...
-
-
30.12.2008 в 20:13Ага, именно Артикулы. До этого уже были проблемы с анархией, а теперь у короля забрали всё - и казну, и войско, и без согласия Сейма даже не женишься...
-
-
30.12.2008 в 20:25А какой был выход у Генриха? Человек сильный созвал бы Сейм, стиснул бы в железной перчатке поляков (если бы удалось, что, между прочим, тоже сомнительно), и постановил уехать осенью. Но Генрих не был сильным, да и титул короля принимал постольку-поскольку, без всякого уважения и уж тем более принятия ответственности. Так что в его ситуации это был единственный выход.
-
-
30.12.2008 в 20:30-
-
30.12.2008 в 20:35Ну ты загнул! Чувак просто хотел бабла и титул. Ну так кто же их не хочет? Не надо сравнивать сегодняшнее сознание с тогдашним, ты сейчас, если захочешь, можешь стать президентом, а вот тогда польским королем - редькин хрен. Генрих, как ни крути, был голубой крови, а это уже само по себе много значило. Поляки знали, кого выбирали.
-
-
30.12.2008 в 20:48Да не вопрос. Хочешь - так держись за них!
Генрих, как ни крути, был голубой крови, а это уже само по себе много значило.
Там по Европе этой голубой крови было...
Поляки знали, кого выбирали.
Они выбрали единственного, кто согласился подписать "Артикулы" - настолько ему короны хотелось. Которая ему, как потом выяснилось, и не нужна особо, так, поиграться, пока братец свою не отдаст.
-
-
30.12.2008 в 20:56Ну да. Ну и что? Это было нормально.